Жизнь Александрины Маркво течет по замысловатому сценарию. Сооснователь престижного агентства, светская львица, глава продюсерского бюро (организует культурные мероприятия) заместо глянцевых обзоров обосновалась в сводках криминальных новостей. Объявлена в розыск, просит укрытия в Англии. В интервью Forbes Woman - рассказ о «деле Маркво» и о том, как личная жизнь становится политическим кейсом.
- Почему вы все-же в Лондоне? У вас были остальные варианты, куда уезжать?
А. М.: По сути мы не собирались переезжать в Лондон либо куда-либо еще. Сначала года Володя [Ашурков] еще планировал избираться в Мосгордуму и готовился к кампании, а я была беременна и рассчитывала родить нашего отпрыска у такого же британского доктора, у которого семь с половиной годов назад родилась моя дочь Ариадна. Он в определенном смысле выручил ей жизнь, роды были с отягощениями. Тогда мне стало разумеется, что он отлично осознает мою сложносочиненную конституцию и что последующих малышей я буду рождать у него.
Ашурков, кстати, прохладно отнесся к данной идее. Рождение отпрыска по времени совпадало с планировавшейся интенсивной избирательной кампанией, и ему не чрезвычайно нравилась перспектива проводить много времени в Лондоне. В общем, он смотрел на меня как на капризную беременную. Но в марте, когда я была на восьмом месяце, у нас случился именитый обыск, который позже проявили по всем телеканалам: в 7 утра 10 человек в черном, один из которых держал в руках включенную камеру, ворвались к нам домой. Формально обыск не имел к нам дела - люди в черном типо находили человека, у супруги которого мы снимали квартиру. В этот же вечер нас проявили в прайм-тайм на НТВ, и стало понятно, что давление на Володю усиливается. Мысль уехать в Лондон на время родов и поглядеть, как будут далее развиваться действия, показалась нам хорошей.
- Это не была эмиграция?
А. М.: Естественно, нет. Мы и на данный момент не думаем о для себя как о эмигрантах. А в апреле 2014 года мы приехали в Лондон с 2-мя чемоданами, планировали провести там два месяца и возвратиться домой. Ариадна была записана в школу в Москве, в сентябре она обязана была пойти в 1-ый класс.
То, что мы тут навечно, стало понятно, когда Николе было 7 дней.
На Володю и 2-ух его коллег было заведено уголовное дело, связанное с финансированием мэрской кампании Навального.
- Ты упомянула, что вы раздумываете над тем, что делать в Лондоне далее. Уже есть какие-то идеи?
А. М.: О, у нас много различных планов и идей. Мы участвуем в пары стартапах в области интернет-сервисов и электронной коммерции. Лондон - довольно симпатичное место исходя из убеждений креативных и предпринимательских способностей.
- Ты говоришь «мы». Тут вы выступаете как партнеры?
А. М.: Да.
- Не все знают, чем ты занималась ранее, до «дела Маркво». На чем специализировалось, к примеру, твое «Бюро 17»?
А. М.: «Бюро 17» занималось организацией проектов в области современного искусства, литературы и просвещения. Может быть, заглавие «Бюро 17» не много кому понятно, но наши проекты «Книги в парках», фестиваль BookMarket и конкурс буктрейлеров в Москве были точно на слуху. Наша деятельность была нацелена на самую широкую аудиторию.
Одним из главных направлений «Бюро 17» была популяризация чтения, мы ставили впереди себя задачку сделать книги и литературные мероприятия частью престижной городской среды. Всего за эти годы мы организовали и провели около 500 лекций, выступлений узнаваемых и начинающих писателей, поэтических битв, театральных чтений, встреч, дебатов, презентаций книжек, детских литературных мероприятий, мастер-классов. Кроме писателей в их участвовали живописцы, режиссеры, архитекторы, философы, ученые и музыканты. Нам нравилось делать проекты на стыке жанров, подтверждая тезис, что текст лежит в базе всего.
Мы привозили различных увлекательных людей, от нобелевского лауреата Константина Новоселова, открывшего графен (он единственный раз выступил в Москве на площадке фестиваля BookMarket), до известного английского конструктора Томаса Хизервика, который выступал на фестивале «Книги в парках». О наших проектах достаточно много писали, нас часто демонстрировали по ТВ и упоминали в различных знатных перечнях типа «событий года» либо «того, что нужно делать в городке сиим летом».
Смешно, что Следственный комитет винит нас в том, что мы не проводили никаких мероприятий, а лишь предоставляли липовые отчеты либо что у нас выступали лишь критики власти - члены «Координационного совета оппозиции» и Лиги избирателей, что, естественно, неправда. Мне кажется, что фактически все российские писатели хотя бы раз в том либо ином качестве поучаствовали в «Книгах в парках» либо фестивале BookMarket.
- Как ты выяснила, что возникло «дело Маркво»? Как заметка в газете переросла в настоящую опасность?
А. М.: Честно говоря, я до этого времени не могу избавиться от чувства полного бреда. Для меня это происходит в каком-то параллельном кафкианском мире.
Я надеюсь, что в один прекрасный момент проснусь и узнаю, что все обвинения сняты и это был розыгрыш.
Той ночкой, когда возникла эта статья в «Лайфньюз», мы были кое-где на ужине с друзьями. Вдруг начали приходить сообщения с просьбой отдать комментарий. Мы открыли твиттер и узнали, что «Кремль финансировал Навального» через мои компании. В силу юридических обстоятельств мы не могли тогда комментировать это либо давать интервью.
- Как твой супруг Владимир Ашурков отреагировал, когда начался накат на тебя? Это сказывается на отношениях? Вся эта история началась ведь с него.
А. М.: Не могу огласить, что это плохо воздействовало на наши дела с Володей. Мы же осознаем политический нрав этого дела, как и дела против него. Мы поддерживаем друг дружку и едины в попытке осмысления и в поиске выхода из данной нам ситуации. Естественно, никто из нас не представлял, что может дойти до такового. Просто нереально поверить, что моя умеренная личность, наши проекты в области популяризации литературы могут занять такое место в сознании власть имущих и запустить такое масштабное громкое следствие, о которых Бастрыкин ведает в новостях.
И я, естественно, страшно переживаю, что из-за всего этого мой друг и сотрудник Андрей Мыльников, который уж совершенно никакого дела к Навальному не имеет и ни разу его не лицезрел, находится под домашним арестом, что почти всех достойнейших людей - Акунина, Рубинштейна, Шендеровича, Быкова, Лазареву и Шаца, почти всех моих друзей и коллег вызывают в Следственный комитет. Ну наверняка, опосля того что вышло с Олегом Навальным, опосля того чем закончилось дело Албурова, удивляться не приходится.
Непременно, я никогда не задумывалась, что настанет день, когда нам придется запрашивать политическое убежище. Когда на Ашуркова завели уголовное дело, мы все еще наивно разглядывали возможность подать на предпринимательскую визу. Один из наших интернет-проектов мог бы быть платформой, благодаря которой мы могли получить такового типа визу. Но достаточно быстро стало понятно, что у него нет другого выхода, не считая как подавать на политическое убежище (это было еще до начала преследования меня), в данном случае я и детки как члены семьи получили бы возможность жить, работать и обучаться в Англии. При всем этом я надеялась, что мы с детками сможем ездить в Россию.
Николе скоро исполнится год, а предки Володи его еще не лицезрели. Они в возрасте, и им не так просто приехать в Англию. Но опосля того как меня объявили в интернациональный розыск, стало понятно, что и мне придется обратиться за убежищем к английским властям.
- Много ли политических беженцев в вашем английском круге общения? Пробовали ли они посодействовать советом?
А. М.: У нас достаточно широкий круг общения в Лондоне, и, конечно, почти все старались нам посодействовать советом либо делом. В этих вопросцах не так трудно разобраться. Пока ждешь политического укрытия, ты не можешь выезжать из страны, каждый месяц нужно отмечаться совместно с иными страждущими из различных государств и континентов. Таковым образом, за год мы ни разу не выезжали из Великобритании. Мы постоянно были обезумевшими путниками. Для нас это достаточно неповторимый опыт - год не выезжать из одной страны, но в итоге это оказалось не так страшно. Мы открыли себе неведомую Англию.
- Как вы познакомились с Ашурковым?
А. М.: Мы познакомились на некий рождественской вечеринке в 2011 году через общих друзей. Тогда Ашурков еще работал в «Альфа-Групп».
Когда мы начали встречаться, он уже покинул «Альфу» либо, поточнее огласить, его попросили на выход из-за его сотрудничества с Навальным.
В общем, тогда уже что-то было понятно, и я сделала осознанный выбор, хотя мы, естественно, и представить для себя не могли, куда приведет нас эта история.
- Для тебя были симпатичны его взоры?
А. М.: Мы в целом совпадали во взорах на ситуацию в России. Ну и практически всем людям, с которыми я общаюсь, не нравится отсутствие политических и гражданских свобод. Что касается политики, я чрезвычайно уважаю Алексея Навального, восхищаюсь его мужеством и силой духа и поддерживаю то, что делает он и его команда. Но лично я и мои проекты постоянно были далеки от политики.
Что касается Володи, наверняка, если б это было может быть, он бы не уходил из «Альфы», а занимался публичной деятельностью в свободное от основной работы время. Но я искренне верю в то, что ничего не происходит в нашей жизни случаем и смысл и значение неких событий проявляется с течением времени. На данный момент политическая и общественная деятельность занимает значительную часть его времени, и он считает это себе принципиальным.
- Ежели говорить о важнейших вехах твоей карьеры с людьми, услышавшими о для тебя лишь опосля «дела Маркво», ты бы о чем поведала сначала? С какого возраста ты работаешь на себя?
А. М.: Ну ежели не считать, что в детстве я вела передачи, моя трудовая предпринимательская история началась параллельно с учебой в институте - со знакомства с Федей Павловым-Андреевичем. В тот момент он создавал модельное агентство Face Fashion, и я к нему присоединилась. Face Fashion занималось модными мероприятиями. Это было модельное агентство, которое нагло и самоуверенно считало, что его миссия - привести в Россию новейшую модную культуру. В то время в мире гремела Кейт Мосс, изменялись стандарты красы, и модели Face Fashion отличались от принятого тогда в Москве «Ред Старс лук». Они, мягко говоря, достаточно оригинально выглядели, тогда не достаточно кто врубался в такую эстетику. Тогда все делали показы в ночных клубах, а мы продвигали идею проведения престижных мероприятий на необычных площадках. Наверняка, в то время мы были единственные чокнутые, которые занимались модой как искусством и просвещением, никакого коммерческого смысла это не имело.
Не так давно в V&A музее открылась умопомрачительная выставка Александра Маккуина - Savage beauty. У меня она вызывает ностальгические чувства. Когда-то в дальнем 1997 году в Столичном метро состоялся показ Givenchy, где тогда творил Маккуин. Это был один из первых революционных столичных престижных проектов, к которому мы имели прямое отношение. Нам было по 20 лет, и мы практически с улицы пришли в компанию «Боско ди Чильеджи», которая привезла Александра Маккуина, и нагло предложили свои сервисы. В то время в Москве правило агентство «Ред Старс», которое постоянно претендовало на эксклюзив, и их, естественно, возмутило, что на общемосковском кастинге для собственного показа Маккуин избрал моделей Face Fashion. Кроме представления моделей мы стали глобальным подрядчиком «Боско» в этом проекте - занимались организацией самого показа, пиаром, гостями, созданием кинофильма о первом визите дизайнера в Москву.
Это был наш 1-ый проект такового масштаба. Позже был показ Вивьен Вествуд на Казанском вокзале в рамках фестиваля авангардной моды «Альбо-мода» - наш самостоятельный продюсерский проект. Памятуя, через что нам пришлось пройти, доказывая в различных инстанциях, как важен и нужен таковой проект для городка и для культуры (как нам казалось), мы практически пробивали головой стенку, ведь в то время не было Капкова, к которому можно было бы придти и испытать воодушевить его увлекательной концепцией, рассчитывая на осознание и поддержку.
- Тогда просто не было городского начальника, который знал бы, кто таковая Вивьен Вествуд.
А. М.: До этого времени не понимаю, каким образом нам удалось сделать показ на режимном объекте, невзирая на сопротивление РЖД и Министерства путей сообщения. После чего мы привозили в Москву остальных именитых дизайнеров. Но в некий момент нам наскучило заниматься модой, и мы плавненько переместились в мир современного искусства. Первым нашим глобальным проектом была выставка «Москва - Берлин». Позже Иосиф Бакштейн позвал нас делать Первую московскую биеннале современного искусства - официально мы были пиар-агентством проекта, но в действительности мы занимались всем: площадками, фандрайзингом, GR, технической стороной, всеми административными вопросцами. Три года попорядку мы делали фестиваль российского современного искусства в Лондоне.
Каждый наш проект был достаточно революционным для собственного времени, запускал новейшие тренды, вызывал значимый публичный резонанс. В 2006 году мы пришли к Ире Александровне Антоновой с предложением провести в Пушкинском музее ретроспективную выставку английского конструктора Нормана Фостера.
- На данный момент Капков ушел. Ты как к этому отнеслась? Вы сотрудничали?
А. М.: Мы были знакомы, у нас были отличные дела, но мастерски мы никак не были соединены, и наши проекты по популяризации чтения не имели к нему непосредственного отношения. По работе мы пересекались, когда он был директором парка Горьковатого, а мы пришли к нему с предложением сделать фестиваль BookMarket на его площадке. Перед нами стояла задачка сотворения новейшего формата уличного книжного фестиваля современного поколения. Как кандидатуры либо параллельной площадки книжной ярмарке на ВДНХ, куда не удавалось приманить модную молодую аудиторию. Меняющийся парк Горьковатого был безупречным местом.
- Как для тебя удалось выиграть 16 тендеров на просветительские мероприятия? Ведь конкретно таковая цифра кажется подозрительной создателям того самого рокового текста в «Лайфньюз».
А. М.: Я, кстати, не понимаю, откуда взялась цифра 16. Мне кажется, что их было существенно больше за годы моей работы в сфере менеджмента культурных проектов. Мы мастерски занимались книжными проектами, каждый следующий выходил ярче и увлекательнее предшествующего, у нас была действенная команда, у которой сформировался неповторимый опыт реализации книжных проектов новейшего формата. Для каждого нашего проекта создавалась новенькая креативная мысль продвижения, которая, обычно, становилась отдельным вирусным событием.
К примеру, я думаю, почти все помнят ролик, в каком десантники (истинные!) читали Пастернака: КУЛЬТУРА ворачивается в ПАРК КУЛЬТУРЫ. Ролик вызвал большой резонанс, его крутили по всем каналам, нас приглашали на различные эфиры, где дискуссировалось, возвращает фестиваль BookMarket культуру по сути либо нет. В другом ролике писатели проросли в парках в виде портретов на травке. На последующий год мы сделали кампанию, в какой таксисты читали отрывки из классических про-изведений, и т. д.
- Как в трудные тебе дни повели себя писатели, с которыми вы сотрудничали в связи с литературными мероприятиями?
А. М.: Ну, в общем, я могу для себя представить их чувства, когда тебя нежданно вызывают на допрос в следственные органы за роль в литературном фестивале. С некими мы поддерживаем дела, переписываемся. Честно говоря, я страшно переживаю, что сотрудничество с нами стало предпосылкой схожих проблем и, пользуясь возможностью, желаю поблагодарить за поддержку и мужество.
В Лондоне мы время от времени встречаемся с Григорием Чхартишвили. Не так давно он иронично увидел, что следственные органы сделали больше, чем кто-нибудь, для популяризации наших книжных проектов и меня лично и мне следовало бы сиим пользоваться. Он, кстати, стал одним из числа тех, кто написал рекомендацию в поддержку моего обращения за политическим убежищем.
Вообщем за крайний год у нас было много человечьих открытий и потрясений. Некие знакомые дистанцировались от нас, в нынешней ситуации, наверняка, на их тупо дуться, но в целом мы получили гигантскую поддержку со стороны самых различных людей, наших близких друзей, участников проектов, знакомых из различных точек мира и совершенно незнакомых людей, которые писали и давали помощь.
- Ты ощущаешь себя супругой декабриста?
А. М.: Нет, я совершенно не желаю примерять эти бессмысленные ярлычки, которые пробует на меня навешивать пресса. Естественно, ситуация, в какой мы оказались, смотрится не самой приятной, но мне нелепо ассоциировать отправку декабристов и их жен в Сибирь с нашей жизнью в Англии.
Да и на данный момент время от времени, проходя по улицам Лондона, я ловлю в для себя искреннее удивление относительно того, как и для чего я тут.
Мы надеемся, что в какой-то момент здравый смысл восторжествует и мы сможем возвратиться в Москву. Но было бы тупо на данный момент приезжать, чтоб сознательно подвергнуться аресту.
- Ты ужаснулась, когда выяснила, что ты в розыске?
А. М.: Ну да, наверняка, ужаснулась, естественно. Друзья молвят, ты в неплохой компании, гордись и ничего не бойся. Наша знакомая, опытнейший эмиграционный юрист, утверждает, что это 1-ый вариант в ее практике, когда Cледственный комитет публикует на собственном веб-сайте и докладывает по всем медиаканалам о направлении запроса с требованием к Англии и Интерполу выдать Александрину Маркво. Традиционно, ежели разыскивают сурового правонарушителя, о этом не публикуют официальных пресс-релизов. Мне иногда кажется, что-то, что происходит в России на данный момент и а именно вокруг меня, это не что другое, как какое-то умопомрачительное литературное произведение, которое живет собственной жизнью, но мы в нем почему-либо участвуем.